Что отличает «мужика с яйцами» от труса? Вполне возможно, что ничего.
Когда про мужчину хотят сказать что-нибудь приятное и одобрительное, то хвалят его ум и, допустим, порядочность. Реже говорят о красоте. Еще реже, по крайней мере когда речь идет о взрослом мужчине, говорят о его физической силе и ловкости.
Но когда в мужчине хотят подчеркнуть какие-либо качества именно мужские, то чаще всего употребляют слово одного корня со словом «мужчина». То есть о мужественности.
Мужественность — понятие столь же часто употребляемое, сколь и не очень ясно определимое.
Часто бытуют представления о мужестве как о чем‑то таком, что легитимируется внешними приметами и признаками всяческого «геройства» и «мущинства» и декорировано елочным обилием воинственных цацек и звенящих от внутренней пустоты слов.
Устойчивой и универсальной в своей непреклонной брутальности метафорой мужественности издавна служат, извините, яйца.
«У этого парня есть яйца», — говорят о ком‑то со значением.
Ничуть не отрицая несомненной репродуктивной роли гениталий, я все же вынужден признаться, что мне как‑то больше интересны и симпатичны люди — мужчины и женщины, — чьи достоинства располагаются выше пояса. Конструктивная роль головы или, допустим, сердца мне кажется все же важнее. Впрочем, не настаиваю, это дело вкуса.
Но миф и эстетика пресловутых яиц как универсального признака всяческой крутизны тем не менее живут и о себе всячески напоминают. А различные «крутые пацаны» неутомимо продолжают награждать друг друга символическими яйцами. Первой степени, второй, третьей…
Особенно, кстати, трогательно, что члены «партии яиц» иногда любят наделять символическими яйцами даже тех, кому они вовсе не полагаются. Женщин, например. «Эта баба — с яйцами!» — восхищенно говорят они, в своем эгоцентрическом самозабвении совершенно не учитывая того, что далеко не каждой женщине так уж лестно, когда ей — пусть даже и метафорически — приписываются признаки противоположного пола. Хоть первичные, хоть вторичные.