Любовь Успенская
Певица, 63 года, Москва
Я вообще-то не москвичка. И даже не россиянка.
Дядя говорил моему отцу: «Прекрати издеваться. Ты калечишь девочку. Ей петь не надо. Пусть учится на секретаря».
Мой дедушка родной ушел на войну, а до войны был директором фабрики народных инструментов. Он погиб, и бабушка в память о нем решила на мне отыграться. У меня братья были – они учились на кларнете играть. Двоюродная сестра – на скрипке. А я – на баяне. Баян – это было издевательство.
Я уезжала в страну (Успенская эмигрировала в США в 1978 году. – Esquire), где была хоть какая-то свобода слова. Я могла говорить и делать там, что захочу. Я искала свободы. Мне тяжело было здесь. Я понимала, что здесь народ дурят. Меня все это раздражало: партия, Ленин, Сталин.
Я смеялась, когда прочла, что Синди Кроуфорд недовольна своей внешностью, видит все свои изъяны, не любит себя и считает некрасивой. Ну она-то Синди Кроуфорд, и все видят, какая она красивая. Но я-то точно нет.