Чимаманда Нгози Адичи: Организаторы брака

EsquireКультура

Чимаманда Нгози Адичи

Организаторы брака

Имя Чимаманда переводится с языка игбо как «Мой Бог не ошибается».

Писательница родилась на юге Нигерии, в семье проректора Нигерийского университета, пятой из шести детей. Полтора года изучала фармакологию и редактировала университетский журнал студентов-медиков. Затем оставила медицину и отправилась в США, чтобы изучать литературу.

Дебютная книга Нгози Адичи – «Половинка желтого солнца» – на первый взгляд, просто колониальный роман об экзотической стране. Но первое впечатление обманчиво: на фоне нищеты и бесконечных войн писательница говорит о гуманизме и стремлении к равноправию. Ее роман «Американха», один из бестселлеров минувшей весны, – об идентичности и включении человека в чуждое для него общество.

Адичи не пытается продать экзотику, а разъясняет непонятное и ищет точки соприкосновения разных культур. Поднимая актуальные вопросы, нигерийско-американская писательница делает выводы не как мигрант, пытающийся влиться в чужое общество ради выживания, а как человек отстраненный и размышляющий.

Для Адичи человек другого цвета кожи, ориентации и пола – это прежде всего человек, со своими проблемами, стереотипами и мировоззрением.

В конце концов, все чувствуют одинаково – и русские, и англичане, и нигерийский народ игбо. Но и в ХХI веке об этом все еще приходится говорить. Esquire впервые публикует рассказ Нгози Адичи «Организаторы брака».

Мой новый муж вытащил из такси чемодан и повел меня в здание. Мы поднялись по унылой лестнице, прошли по душному коридору с зашарканным ковровым покрытием и остановились у двери с номером 2Б, неровно вырезанным из желтоватого металла.

– Приехали, – сказал он. Раньше, описывая мне свое жилище, он употреблял слово «дом», и я рисовала себе гладкую дорожку, петляющую среди огуречно-зеленых лужаек, холл за парадной дверью, чинные картины на стенах – одним словом, что-то вроде дома для молодоженов из американских фильмов, которые я смотрела субботними вечерами по нигерийскому телевидению. Он включил свет в гостиной. Посреди комнаты стояла одинокая бежевая кушетка – криво, будто ее бросили тут как попало. В квартире было жарко, пахло чем-то старым и затхлым.

– Я тебе все покажу, – пообещал он.

В той спальне, что поменьше, лежал в углу голый матрас. В той, что побольше, были кровать, комод и телефон на ковре. Но все равно в обеих комнатах не ощущалось простора; стенам как будто было неловко стоять так близко друг к другу.

– Теперь, когда ты здесь, мы добавим мебели, – сказал он. – Одному мне и этого хватало.

– Хорошо, – сказала я. Мои чувства были притуплены. После десятичасового перелета из Лагоса в Нью-Йорк и бесконечного ожидания в аэропорту, пока американская таможенница рылась в моем чемодане, я плохо соображала, голова была словно набита ватой. Таможенница разглядывала мои запасы, как пауков, перебирая затянутыми в перчатки руками полиэтиленовые пакеты с молотыми семечками эгузи, сушеными листьями онугбу и зернами узизы, потом вынула эти зерна. Она боялась, что я стану выращивать их на американской земле. Не важно, что они несколько недель сушились на солнце и были твердыми, как велосипедный шлем.

– Ике агвум, – сказала я, кладя сумочку на пол в спальне.

– Да, я тоже очень устал, – согласился он. – Давай ложиться.

В постели, застеленной мягким на ощупь бельем, я свернулась плотно, как кулак дяди Ике, когда он сердится. Я боялась, что от меня потребуют выполнения обязанностей жены, но через минуту вздохнула с облегчением, услышав размеренный храп мужа. Он начинался с низкого рокота в горле, а заканчивался на высокой ноте, словно каким-то бесстыдным присвистом. Об этом организаторы твоего брака не предупреждают. Они не упоминают ни об оскорбительном храпе, ни о домах, которые оказываются убогими, почти лишенными мебели квартирами. Я проснулась оттого, что муж навалился на меня своим тяжелым телом, расплющив мне грудь.

– Доброе утро, – сказала я, с трудом разлепляя веки. Он что-то промычал – возможно, это был ответ на мое приветствие, а может, просто звуковое сопровождение начатого ритуала. Он приподнялся, чтобы задрать выше пояса мою ночную рубашку.

– Подожди… – пробормотала я. Все это не выглядело бы так поспешно, если бы я разделась сама, но он уже впился своими губами в мои. И об этом организаторы брака предупредить забыли – о губах, которые еще хранят память о сне, клейких, как старая жвачка, и пахнущих, как кучи мусора на Огбетском рынке. Он дышал с сипением, точно его ноздри были слишком узкими и не успевали вовремя выпустить из легких нужную порцию воздуха. Перестав наконец дергаться, он придавил меня всем своим весом, включая ноги. Я не могла шелохнуться, пока он не слез с меня и не ушел в ванную. Тогда я опустила рубашку и расправила ее у себя на бедрах.

– Доброе утро, детка, – сказал он, вернувшись в комнату. Потом сунул мне телефон. – Надо позвонить твоим дяде и тете, сообщить, что мы добрались благополучно. Только покороче: разговор с Нигерией стоит почти доллар в минуту. Сначала набери 011, потом 234, а потом номер.

– Эзи окву? Все сразу?

– Да. Сперва код для международного звонка, а после него код страны – Нигерии.

– Ох, – я набрала четырнадцать цифр. Между ногами у меня было липко и чесалось.

В трубке послышался легкий треск – это сигнал моего вызова пересекал Атлантику. Я знала, что дядя Ике и тетя Ада тепло откликнутся на мой звонок, станут спрашивать, что я ела и какая в Америке погода. Но все мои ответы пролетят у них мимо ушей: с их стороны это будет простая вежливость. Дядя Ике, наверное, будет улыбаться в телефон той же улыбкой, которая расплывалась на его лице, когда он говорил, какого безупречного мужа мне подыскали. Той же, которую я видела у него несколько месяцев назад, когда «Суперорлы» выиграли олимпийское золото в Атланте.

«Доктор в Америке, – сказал он, лучезарно улыбаясь. – Что может быть лучше? Мать Офодиле искала для него жену, очень боялась, что он женится на американке. Он не был дома уже одиннадцать лет. Я дал ей твою фотографию. Она долго не отвечала, и я решил, что они кого-то нашли. Но вдруг…» – дядя Ике многозначительно умолк, и его лучезарная улыбка стала еще шире.

«Да, дядя».

«Он приедет домой в начале июня, – сказала тетя Ада. – До свадьбы у вас будет уйма времени, чтобы как следует узнать друг друга».

«Да, тетя». Под «уймой времени» подразумевались две недели.

«Разве мало мы для тебя сделали? Мы вырастили тебя как свою собственную дочь, а теперь нашли тебе эзигбо ди! Доктора в Америке! Это все равно что выиграть в лотерею!» – сказала тетя Ада. У нее на подбородке росли несколько волосков, и она дергала за один из них, когда говорила.

Я поблагодарила их обоих за все – за то, что нашли мне мужа, за то, что взяли меня в свой дом и каждые два года покупали мне новую пару ботинок. Это был единственный способ избежать обвинения в душевной черствости. Я не стала напоминать им, что хотела еще раз попробовать сдать вступительные экзамены в университет, что за время своей учебы в школе продала в пекарне тети Ады больше хлеба, чем было продано в любой другой пекарне Энугу, что полы и мебель в их доме сверкают чистотой благодаря мне.

– Ну что, дозвонилась? – спросил муж.

– Номер занят, – ответила я и отвернулась, чтобы он не увидел облегчения на моем лице.

– Американцы говорят «линия занята», – сказал он. – Ладно, попробуем позже. А пока давай завтракать.

На завтрак он разморозил оладьи из ярко-желтого пакета. Я внимательно следила за ним и запоминала, какие кнопки он нажимает на белой микроволновке.

– Вскипяти воду для чая, – сказал он.

– А сухое молоко есть? – спросила я, взяв чайник и подойдя к раковине. На ее краях темнела ржавчина, похожая на отслаивающуюся коричневую краску.

– Американцы не пьют чай с молоком и сахаром.

– Эзи окву? Ты тоже не добавляешь в чай сахар и молоко?

– Да, я уже давно привык к здешним порядкам. Ты тоже привыкнешь, детка.

Я села за стол перед своими дряблыми оладьями – они были гораздо тоньше тех аппетитных кругляшей, которые я пекла дома, – и чаем, таким жиденьким, что его не хотелось брать в рот. В дверь позвонили, и муж встал. Его руки при ходьбе залетали за спину – раньше я этого не замечала. У меня не было времени заметить.

– Я слышала, вы вчера приехали, – голос у двери был американский, слова сыпались быстро, натыкаясь друг на дружку. Супри-супри, как называла это тетя Ада, «быстро-быстро». «Когда приедешь оттуда нас навестить, будешь болтать супри-супри, как американцы».

– Привет, Шерли. Спасибо, что сохранили мою почту, – сказал муж.

– Это было нетрудно. Как прошла свадьба? А ваша жена здесь?

– Да, зайдите поздороваться.

В гостиную вошла женщина с волосами металлического цвета. На ней был розовый халат, завязанный на поясе. Судя по морщинам на лице, ей можно было дать где-нибудь от шестидесяти до восьмидесяти; я видела еще мало белых людей и не научилась правильно определять их возраст.

– Я Шерли из квартиры 3А. Рада познакомиться, – сказала она, пожимая мне руку. Она гнусавила, как будто боролась с простудой.

– Добро пожаловать, – ответила я.

Шерли помедлила, точно удивленная.

– Ладно, не буду мешать вам завтракать, – сказала она. – Пойду к себе, а вас навещу потом, когда освоитесь.

Шаркая шлепанцами, она побрела прочь. Мой новый муж запер за ней дверь. Одна из ножек у кухонного стола была короче других, и он качнулся, как детские качели, когда муж оперся на него и сказал:

– Здесь людям надо говорить «привет», а не «добро пожаловать».

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Жевать лучшего Жевать лучшего

Самые влиятельные московские рестораторы о трендах, бизнесе и любви к еде

Esquire
Путин заявил, что не одобряет повышение пенсионного возраста Путин заявил, что не одобряет повышение пенсионного возраста

Владимир Путин заявил, что его не устраивают варианты пенсионной реформы

Forbes
1980: Скоро кончится лето 1980: Скоро кончится лето

Восьмидесятые начались с зажжения олимпийского огня на стадионе «Лужники»

Esquire
«Разврат не пройдет!»: самые лютые примеры борьбы за нравственность в истории «Разврат не пройдет!»: самые лютые примеры борьбы за нравственность в истории

В домизулинскую эпоху тоже было немало героев борьбы за нравственность

Maxim
Алексей Сальников Алексей Сальников

Алексей Сальников: История про квартиру

Esquire
Ваш поезд ушел Ваш поезд ушел

«СтарХит» узнал, ради кого Андрей Данилко оставляет сцену

StarHit
Успешный дебют. Как советская программа стала первым чемпионом мира по шахматам Успешный дебют. Как советская программа стала первым чемпионом мира по шахматам

Как технологии совершили революцию в шахматах

СНОБ
7 слов, которые ты, скорее всего, употребляешь неправильно 7 слов, которые ты, скорее всего, употребляешь неправильно

Пусть прочитавший бросит в неграмотного словарем, если сам окажется без греха!

Maxim
Беззащитны шипы Беззащитны шипы

Что произошло с цветочными ларьками

Esquire
Праздник живота Праздник живота

Неочевидные способы приблизить беременность

Glamour
Оздоровительный сеанс Оздоровительный сеанс

Лето – уникальное время для укрепления здоровья

Лиза
Терпение и труд. Где будут работать вчерашние пенсионеры после реформы Терпение и труд. Где будут работать вчерашние пенсионеры после реформы

В каких сферах экономики будет спрос на несостоявшихся пенсионеров

Forbes
Анна Грачевская: чем разнообразнее места для занятий любовью, тем интереснее Анна Грачевская: чем разнообразнее места для занятий любовью, тем интереснее

Анна Грачевская — девушка явно не робкого десятка

Playboy
Как у младенца Как у младенца

Как правильно ухаживать за стопами, чтобы не стыдно было надеть босоножки

StarHit
Российские звезды поддержали футболистов после проигрыша команде Хорватии Российские звезды поддержали футболистов после проигрыша команде Хорватии

Российские звезды поддержали футболистов после проигрыша команде Хорватии

Cosmopolitan
Древние технологии, которых не было: как лжеученые пытаются нас обмануть Древние технологии, которых не было: как лжеученые пытаются нас обмануть

YouTube-канал Utopia Show рассказывает о науке и мифах

Cosmopolitan
Готика и танцы в римском доме Дельфины Делеттре Готика и танцы в римском доме Дельфины Делеттре

Наследница рода Фенди переехала жить на кирпичный завод

Vogue
Сериалы Netflix, которые выйдут в 2018 году Сериалы Netflix, которые выйдут в 2018 году

Новый сезон «Карточного домика», мрачный перезапуск «Сабрины, маленькой ведьмы»

Esquire
Можно ли на самом деле «выйти из тела»? Можно ли на самом деле «выйти из тела»?

Где заканчивается наше «я» и начинается окружающий мир

Популярная механика
Как менялся стиль Криштиану Роналду Как менялся стиль Криштиану Роналду

В том, что Криштиану Роналду – великий футболист, не сомневается, кажется, никто

GQ
Еврейские анекдоты Еврейские анекдоты

Прогулки по Иерусалиму в поисках еврейского счастья

Вокруг света
Евгений Бабушкин Евгений Бабушкин

Евгений Бабушкин: И нарек человек имена всем скотам

Esquire
Чудо на колесиках Чудо на колесиках

Чтобы поездка была легкой и приятной, выбери правильный чемодан

Лиза
Тайны лучших песен Дэвида Гетта Тайны лучших песен Дэвида Гетта

Легенда французской электроники вспоминает работы с Рианной, Sia и другими

Cosmopolitan
9 зажигательных фактов о фильме «Терминатор 2: Судный день» 9 зажигательных фактов о фильме «Терминатор 2: Судный день»

Что мы знаем о фильме «Терминатор 2: Судный день»

Maxim
Как отличать интеллектуальное кино от подделки Как отличать интеллектуальное кино от подделки

Признаки интеллектуального кино

Maxim
Затянули ручник. Водителей ждет очередное ужесточение правил Затянули ручник. Водителей ждет очередное ужесточение правил

Управление автомобилем без диагностической карты обойдется в 5 000 рублей

Forbes
Незамеченные митинги. К чему приведет недовольство пенсионной реформой Незамеченные митинги. К чему приведет недовольство пенсионной реформой

Акции протеста против повышения пенсионного возраста остались незамеченными

Forbes
13 летних занятий, которые сделают вас счастливее 13 летних занятий, которые сделают вас счастливее

Зарядиться позитивом и наполниться энергией помогут 13 летних занятий

Psychologies
Как вылечить боль? Как вылечить боль?

Почему хроническую боль так трудно лечить

Psychologies
Открыть в приложении