Глава из нового романа Евгения Водолазкина «Брисбен»

EsquireКультура

Брисбен

Евгений Водолазкин

25.04.12, Париж–Петербург

Выступая в парижской «Олимпии», не могу сыграть тремоло. Точнее, играю, но нечетко, нечисто – так, как это делают начинающие гитаристы, издающие глухое бульканье вместо нот. Никто ничего не замечает, и «Олимпия» взрывается овациями. Я и сам забываю о своей неудаче, но, садясь под крики поклонников в лимузин, ловлю себя на характерном движении пальцев. Правая рука, словно искупая допущенную ошибку, исполняет теперь уже не нужное тремоло. Пальцы двигаются с невероятной скоростью. Касаются воображаемых струн. Так ножницы парикмахера, оторвавшись на мгновение от волос, продолжают стричь воздух. Подъезжая к аэропорту Шарля де Голля, выстукиваю неудачно сыгранную мелодию на стекле – ничего сложного. Как я мог запнуться на концерте?

Из Парижа лечу на съемки клипа в Петербург. Сосед по креслу пристегивает ремень. Поворачивает голову и замирает. Узнал.

– Вы – Глеб Яновский?

Киваю.

– Сергей Нестеров, – сосед протягивает руку. – Писатель. Публикуюсь под псевдонимом Нестор.

Вяло пожимаю руку Нестора. Вполуха его слушаю. Нестор, оказывается, возвращается с Парижского книжного салона. Судя по запаху из его рта, на салоне были представлены не только книги. Да и у писателя не чеховский вид: оттопыренные уши, седловидный, с крупными ноздрями нос и никакого пенсне. Нестор вручает мне свою визитную карточку. Засовываю ее в бумажник и прикрываю глаза. Нестор – мне, спящему:

– Мои вещи вряд ли вам известны…

– Только одна, – не открываю глаз. – Повесть временных лет.

Он улыбается.

– Что ж, это лучшее.

Я, собственно, тоже пишу. Дневник – не дневник – так, изредка делаю записи, дома по вечерам или в аэропортах. Потом теряю. Недавно как раз в аэропорту и потерял. Исписанные кириллицей листы – кто их вернет? Да и нужно ли?

Самолет выруливает на взлетную полосу, приостанавливается, но мотор тут же резко увеличивает обороты. Рыча и сотрясаясь от нетерпения, машина в одно мгновение набирает скорость. Так ведет себя на охоте хищник – дрожит, поводит хвостом. Не сразу вспоминаю, кто именно. Кто-то из семейства кошачьих – какой-нибудь, допустим, гепард. Хороший образ. Охота на пространство, отделяющее Париж от Петербурга.

Самолет отрывается от земли. Наклонив крыло, совершает прощальный круг над Парижем. Чувствую, что начинаю засыпать. Просыпаюсь от тряски, сопровождаемой объявлением о зоне турбулентности. Просьба ко всем – пристегнуть ремни безопасности. А я только что отстегнул. Даже ремень на брюках ослабил – жмет.

Подходит стюардесса с просьбой пристегнуться. Говорю ей, что не люблю ремней – ни в машинах, ни в самолетах. Не для свободного человека они. Девушка не верит, ведет себя в высшей степени кокетливо и на все мои доводы отвечает коротким вау. Ей искренне жаль, что такой замечательный артист летит непристегнутым.

Прекращая беседу, демонстративно поворачиваюсь к Нестору. Спрашиваю, тяжело ли писать книги. Нестор (спал пьяным сном) бормочет, что не тяжелее, чем играть на гитаре.

Стюардесса не выражает ни малейшего раздражения, ясно ведь: звезда капризничает. Уж так им, звездам, положено. Грозит в шутку пальцем и уходит. Провожая ее взглядом, Нестор неожиданно говорит:

– Сейчас вдруг подумал… Я мог бы написать о вас книгу. Вы мне интересны.

–Спасибо.

– Вы мне рассказали бы о себе, а я бы написал. Обдумываю предложение минуту или две.

– Не знаю, что и ответить… Обо мне есть уже несколько книг. По-своему неплохие, но все как-то мимо. Понимания нет.

– Музыкального?

– Скорее, человеческого… Я бы сказал так: нет понимания того, что музыкальное проистекает из человеческого.

Нестор тщательно обдумывает сказанное. Вывод – неожиданный:

– Я думаю, моя книга вам понравится.

Алкогольный выдох как предложение верить. Становится смешно.

– В самом деле? Почему?

– Потому что я хороший писатель. Нескромно, конечно…

– Есть немного. А с другой стороны – чего уж тут скромничать, если хороший. – Выстукиваю тремоло на подлокотнике кресла. – Валяйте, пишите.

Ритмичный стук напоминает мне, как сорок с лишним лет назад в Киеве выстукивал ритм Федор, мой отец, проверяя музыкальный слух сына. Чем не начало для книги? Поворачиваюсь к Нестору и кратко информирую его о самом первом моем экзамене, воспроизвожу даже предложенное тогда задание.

Я с ним тогда не справился. Нестор, улыбаясь, стучит пальцами по подлокотнику. Он тоже проваливает экзамен.

1971

Накануне первого дня учебы Глеб сидел перед Федором и, наблюдая за его длинными пальцами, пытался воспроизвести ритм. За окном трезвонили, поворачивая, трамваи. В ответ кротко звякала в буфете посуда. Потом Федор спел что-то и попросил повторить. Мелодию повторить не удалось – только слова: «Паба-паба, паба-паба, паба-па…» Не ахти какие слова – не скажешь, что проникновенные, да и запомнились они единственно потому, что напоминали слово «папа». Впрочем, Федор просил называть его по-украински – тато. Мало кто в Киеве так называл отцов.

С Глебом и женой Ириной Федор не жил уже несколько лет: Ирина от него ушла. Вернее, ушел-то как раз Федор, которого Ирина попросила покинуть их жилье в семейном общежитии.

Будучи изгнан, он снял комнату в другой части города и, имея диплом музучилища, устроился преподавать в музыкальной школе скрипку. Некоторое время после развода пил, предпочитая дешевые изделия вроде 72-го портвейна или «Букета Молдавии». Крепких напитков не любил. Если уж пил водку, то, наполнив рюмку, делал это не сразу – несколько раз подносил к глазам, ко рту. Несколько раз выдыхал. Затем зажимал пальцами нос и вливал огненную воду в широко открытый рот.

Бывшая жена считала это пьянство показным, поскольку протекало оно преимущественно на виду у тех, кто мог Ирине о нем рассказать. В одном из редких разговоров с бывшим мужем такое поведение Ирина назвала детским. Не переходя на русский, Федор возразил ей, что определение не выдерживает критики, поскольку дети, по его представлениям, не пьют. Логика была на его стороне, но вернуть Ирину это не помогло.

Года три-четыре спустя, когда Федору стало окончательно ясно, что жена не вернется, пьянство прекратилось.

Ирина позволяла отцу навещать Глеба, но радости от этих посещений не испытывала. Строго говоря, не испытывал их и сам Глеб.

Взяв мальчика на прогулку, Федор по большей части молчал или читал наизусть стихи, что для Глеба в каком-то смысле было хуже молчания. Порой, когда в конце прогулки Глеб уставал, Федор брал его на руки. Их глаза оказывались на одном уровне, и сын рассматривал отца немигающим детским взглядом. Под этим взглядом в карих глазах Федора появлялись слезы. Одна за другой они скатывались по щекам и исчезали в пышных усах. Несмотря на очевидную трезвость в начале прогулки, к концу ее Федор непостижимым образом оказывался навеселе. Сидя на руках у отца, Глеб различал запах дешевого вина.

С этим запахом в памяти мальчика прочно соединились отцовские слезы. Может быть, они и в самом деле так пахли – кто изучал запах слез?

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Каково это — преподавать английский в одной из самых богатых российских семей Каково это — преподавать английский в одной из самых богатых российских семей

Как преподаватель английского бежал из особняка, похожего на Букингемский дворец

Esquire
Горючее дело Горючее дело

Почему растут цены на бензин?

Русский репортер
Обманные пункты Обманные пункты

Как в России зарабатывают по-черному

Esquire
Кристалл Кристалл

Ученица Дмитрия Брусникина, жена Хаски и арт-акционистка Алина Насибуллина

Собака.ru
Новогодний подарок Новогодний подарок

Новый рассказ от Александра Цыпкина

Esquire
Враг у ворот. Почему нужно прощать жесткость руководителю Враг у ворот. Почему нужно прощать жесткость руководителю

Существуют ситуации, когда жесткость просто необходима

Forbes
Лав Ю Лав Ю

Актриса Юлия Хлынина покоряет мир

Esquire
Омбудсмен Москалькова назвала декриминализацию побоев в семье ошибкой Омбудсмен Москалькова назвала декриминализацию побоев в семье ошибкой

О возможном принятии закона о противодействии семейному насилию

Forbes
М. Найт Шьямалан М. Найт Шьямалан

Правила жизни М. Найта Шьямалана

Esquire
Гендиректор GSMA: «В создании сетей 5G не столь важно быть первым» Гендиректор GSMA: «В создании сетей 5G не столь важно быть первым»

Не стоит рассчитывать на внедрение полноценных сетей в мире в 2019 году

Forbes
Общество Мертвых Поэтов Общество Мертвых Поэтов

Как минимум трех известных исполнителей хип-хопа мир лишился в 2018 году

Esquire
Город везения Город везения

Почувствовать себя хозяином собственных желаний легче всего в Италии

Psychologies
Венедиктинцы Венедиктинцы

Сергей Минаев и Алексей Венедиктов спорят на тему информационных трендов

Esquire
5 легендарных футбольных клубов, разбившихся в авиакатастрофах 5 легендарных футбольных клубов, разбившихся в авиакатастрофах

5 команд, находившихся на пике популярности, и 5 авиакатастроф, погубивших их

Maxim
Заключенные в селфи-камере Заключенные в селфи-камере

Правда жизни: мы угодили во всемирную паутину и скоро будем съедены

Esquire
Энтомологический дизайн Матилде Булхауэр Энтомологический дизайн Матилде Булхауэр

Чтобы полюбить насекомых, их нужно кормить, заботиться о них и... есть

Популярная механика
«Каждая роль оставляет след в душе и на теле» «Каждая роль оставляет след в душе и на теле»

Полина Максимова о своих шрамах, сломанных стереотипах и «голых» ужинах

Cosmopolitan
Самый экономичный обогреватель для дома: 5 моделей, которые не тратят энергию попусту Самый экономичный обогреватель для дома: 5 моделей, которые не тратят энергию попусту

Самый экономичный обогреватель - это коврик. Почему - узнайте в статье!

CHIP
Маршрут перестроен Маршрут перестроен

Надежда Михалкова сняла дебютный хоррор

Esquire
Высокая провокация Высокая провокация

Эстетика римского ювелирного Дома оказалась близка уорхоловским канонам поп-арта

Robb Report
Село Богатое Село Богатое

Главная русская дача января — Майами — очень изменилась

Tatler
Грузия на душе Грузия на душе

В чем магия Грузии?

Добрые советы
Слава Швец: Просто не Рим. Рецензия на книгу Аркадия Ипполитова Слава Швец: Просто не Рим. Рецензия на книгу Аркадия Ипполитова

Аркадий Ипполитов позволил себе слишком вольное обращение с Вечным городом

СНОБ
Онлайн с Марса: как спутники превратились в большой бизнес Онлайн с Марса: как спутники превратились в большой бизнес

Технологии для освоения Марса стали катализатором большого бизнеса на Земле

Forbes
Тест и обзор Huawei MediaPad T5 10 LTE 32GB: ищем, к чему придраться Тест и обзор Huawei MediaPad T5 10 LTE 32GB: ищем, к чему придраться

Тест и обзор Huawei MediaPad T5 10 LTE 32GB: ищем, к чему придраться

CHIP
Бензин и булыжник: почему Францию захлестнул уличный бунт Бензин и булыжник: почему Францию захлестнул уличный бунт

В Париже протестует средний класс, возмущенный ростом цен на топливо

Forbes
«Три упражнения от тревоги, которым меня научил психотерапевт» «Три упражнения от тревоги, которым меня научил психотерапевт»

Техники, которые помогают справляться с тревожностью

Psychologies
Что творится Что творится

Самые впечатляющие проекты машин, которые приближают завтрашний день

Robb Report
Мертвый сезон. Как американский бизнес переживает длинные праздники Мертвый сезон. Как американский бизнес переживает длинные праздники

Будьте готовы к спаду деловой активности в новогодние праздники в США

Forbes
«Изобретатели становятся героями грустных историй». Правила бизнеса Ларри Пейджа «Изобретатели становятся героями грустных историй». Правила бизнеса Ларри Пейджа

Сооснователь Google о философии компании и спорах со Стивом Джобсом

Forbes
Открыть в приложении