Ушла эпоха
В эпоху общества потребления все превращается в продукт. Попытались разобраться, что такое постгуманизм и есть ли в нем место великому искусству, вместе с композитором и философом Владимиром Мартыновым
Какова роль композитора сегодня?
Последние легенды доживают свой век — Арво Пярт, Валентин Сильвестров, Стивен Райх, Филип Гласс. Раньше их носили на руках, они определяли национальный дух. Теперь все решают поп-звезды, Дома мод. Настало время диджеев, электронщиков — медиафигур, которые работают на перекрестье визуального и аудиального. Нет спроса и нет «питательного бульона», где может вырасти великий композитор. Может быть, кто-то с талантом Моцарта и родился уже давно, но живет в Кабуле — куда он там? Только не надо делать из этого трагедию. Это не плохо и не хорошо. Такой гениальный текст, как 9-я симфония Бетховена, большинство просто не сможет воспринять по-настоящему. Мы не отрицаем, что был период великого искусства, когда творили Вагнер и Малер, но живем в эпоху потребления и относимся к ним, как к продуктам роскоши. Обитаем в таком информационном пространстве, где любое упоминание о чем-то пафосном и прекрасном немножко излишне и звучит как претензия. Был великий Нотр-Дам-де-Пари, превратился в какой-то аттракцион «Диснейленда». Сгорел. Ну и что? Построили новый. Кончилось время академизма. Никто не будет сегодня читать серьезные философские трактаты, допустим, «Критику чистого разума» Канта или «Феноменологию чистого духа» Гегеля. Даже романы Толстого — ну, если только в кратком пересказе.
Зачем тогда люди слушают академическую музыку?
В какой-то степени, наверное, она доставляет удовольствие. Возможно, человек, слушающий ее, где-то в глубине души считает себя элитой, которой не является. Все высокое искусство всегда было элитарным и буржуазным, не предназначенным для масс. И опять же, академическая музыка, как и все в этом мире, превратилась в изысканный продукт потребления, предмет роскоши, который обозначает вашу принадлежность к другому миру.