Мария Антонова: Как простая русская женщина стала спасать целый город
Москвичка бросила всё и уехала с детьми в село — в поисках чистого воздуха. Не подозревая, что его придётся отвоёвывать для всех местных жителей.
Когда я уезжала из Москвы, моя главная цель была — найти место, где будет речка, монастырь, школа и лес. Мне больше ничего не было нужно. В Махре мы живём 11 лет, и я уже считаю моих детей коренными жителями.
Сначала я сдавала одну комнату, потом построила гостевой домик. Через время — ещё один. И получилось, что теперь я занимаюсь экотуризмом. Я знаю, что нужно гостям, когда они приезжают отдохнуть, — всё это я могу им дать. Например, ночью должна быть тишина и темнота. А днём — лес перед глазами. Я очень люблю принимать гостей. Многие, пожив у меня, сами отказываются от жизни в городе.
Однажды я узнала, что планируется стройка двух мусороперерабатывающих объектов и некой опасной зоны в Карабаново — городе близ нашего села. Что это за опасная зона — никто не знал, но на карту она уже была нанесена.
Единственное, что здесь у нас есть, — это чистый воздух. Больше ничего. Здесь, фактически в двух часах езды от Москвы, нет рабочих мест, нет современных детских площадок, ЖКХ и прочие структуры в убийственном состоянии. Здесь разрушено всё, кроме природы. И это единственное у нас решили отнять.
Мы собрались с жителями и стали общаться с городской администрацией, писать запросы, но от нас все отмахивались. Население Карабаново — 15 000 человек. Видимо, это для них было ничтожно мало, чтобы обращать внимание на наше возмущение.
В итоге я поняла, что «бумажками» мы землю не спасём. Я организовала инициативную группу, официально её зарегистрировав. Стала координировать все процессы. Вместе с командой нам суждено было пройти огонь, воду, и медные трубы. Первым этапом был огонь, и мы оказались в эпицентре.
Мы вели группу «ВКонтакте», писали в СМИ и освещали проблему всеми возможными способами. Кому-то из «верхов» это не понравилось, и на нас началось давление. Появилось множество заказных комментариев, нам угрожали, а как позже выяснилось — наши телефоны были «на прослушке». Оказалось, моих детей и детей других активистов хотят отчислить из школы, на них были заказаны характеристики — видимо, чтобы найти, за что зацепиться. По сути, это была война, хотя мы просто пытались спасти свою землю.