Анор Тукаева. Над водой: сохранить затопленный храм и память места
Уроженка Уфы, жительница Москвы — какое ей, казалось бы, дело до деревни под Вологдой, затопленной 60 лет назад?
Однажды я увидела документальный фильм про строительство водных каналов. Эта история поразила прежде всего абсолютной для меня новизной — несмотря на то, что это события второй трети ХХ века. Поразило, как мало об этом говорят. Как будто нет такой проблемы — сохранения памяти затопленных территорий.
В 2008 году я решила увидеть те объекты, что сохранились. Это была сначала Калязинская колокольня в Тверской области, и только на следующий год я запланировала поездку в Крохино.
Ехала туда зимой, поэтому, конечно, я увидела просто снежное пространство. Видно было, что это река, где-то лёд стоит, где-то его нет, потому что река на фарватере — где течение — вообще не замерзает. На этом месте, между снегом и фарватером, где вода на морозе парит, во льду виден храм.
Мы подошли просто по льду. Пока шли, было весело: мы церковь нашли наконец, увидели — цель путешествия достигнута. А когда дошли… Солнечный зимний день, всё сверкает. Но даже в эту солнечную погоду было ощущение скорой гибели, утраты всего того, что за этим кроется. То чувство, когда ты приходишь на место, где когда-то была жизнь, видишь фрагменты этой жизни и понимаешь, что и это скоро уйдёт.
После возвращения я сёрфила в сети и увидела фотографии из Англии. Там были небольшие руины, аккуратно огороженные, с красивой табличкой. Я поняла: такого, как в Крохино, в принципе не должно быть — чтобы в такие места приходило полнейшее забвение, чтобы такие памятники разрушались и никому не было до этого дела. Было чувство, что всё должно быть как на тех фотографиях — сохранено, законсервировано, огорожено, показано и рассказано.
У меня не было желания брать всё в свои руки, я и не смогла бы. Мне было только двадцать четыре года. Первое время занималась тем, что пыталась достучаться до кого-то, писала в разные инстанции. Когда мне отовсюду пришли ответы, что объект не является памятником и не подлежит ни охране, ни финансированию, ни восстановлению, я стала ходить по специалистам, которые могли бы подсказать, как такие объекты сохраняются. Искала реставраторов, архитекторов, инженеров, гидрогеологов. Потом у нас появился свой архитектор-реставратор, который предложил начать волонтёрские работы,