Алкогений: Александр Грин
«Вино само по себе есть не что иное, как прекрасный полет на месте».
Он был убежден: когда-то человек умел летать. Сны про полеты Александр Грин приводил писателю Слонимскому в доказательство того, что человек некогда летал. «Эти каждому знакомые сны он считал воспоминанием об атрофированном свойстве человека».
Книги Грина полны страстной веры в чудо. Неудивительно, что серую реальность писатель, создавший собственный возвышенный мир, остро ненавидел, считая, что «лучше жить неуловимыми снами, чем дрянью и мусором каждого дня». Сам он запомнился современникам как человек мрачный, нелюдимый, на романтика вовсе непохожий. К тому же — алкоголик. И пил он в том числе потому, что люди оказались «не так волшебно сильны, какими они представлялись в фантазиях». Не были ли грезы Грина проявлением банальной белой горячки?
Даже в предисловии к одной из прижизненных книг Грина о нем без всякой деликатности писали: «Одинокий бродяга, люмпен-пролетарий… Грин попадал время от времени во власть болезненного пьянства. Невесело было видеть его в дни этих провалов со спиной, испачканной известью, с бесцветным дрожащим взором». «Есть пьяные приятные, Грин не принадлежит к их числу», — признавалась его жена Нина Николаевна. «Он воссоздает мечту, а в жизни делает все наоборот», — удивлялся поэт Максимилиан Волошин.