Бобо и дети
«Этот новый мир»: Луи Гаррель о конфликте поколений
Париж, улицы Левого берега залиты привычным серым светом, вдоль неизменно грязной Сены мчит на скутере, излюбленном транспорте галльской столицы, кудрявый потомок пророков «новой волны», его профиль дорог девушкам и синефилам последние 20 лет, зовут красавчика, конечно же, Луи Гаррель. А фильм почему‑то называется «Этот новый мир», кстати, без уточнения, что он дивный. Так что же нового в этой диспозиции — ведь Гаррель опять взбежит по скрипучей лестнице буржуазного дома в VI аррондисмане, опять откроет дверь и заученно крикнет Летиции Касте, экранной и закадровой подруге: мон амур, это я.
Ответ последует незамедлительно. В первые же минуты юморески, а «Этот новый мир» — это лирическая комедия, зритель узнает, что на смену Гаррелю и Касте пришли подростки, ни в грош не ставящие Годара с Трюффо и «Шамбертен» с «Галуазом». Этим незаметно подросшим детям плевать на Макрона и Ле Пен, «Кайе дю синема» и «Позитив», политический ислам и ЛГБТК+. Все эти оппозиции, унаследованные XXI веком у XX, ничуть не занимают их головы, не волнуют их души. На повестке что‑то более глобальное и абстрактное, как кажется поколению предыдущему, а именно судьбы планеты.
Что такое планета для Гарреля? Допустим, это дерзкая фраза героя Бельмондо из «На последнем дыхании»: «Если вы не любите море, если вы не любите горы, идите на фиг!» — что‑то из снобистского дискурса бобо, какие‑то пейзажи, на которых уставший от концептуального ч/б глаз отдыхает раз в году, желательно в Лумио, но можно и в Сен-Мало.