Модных дел мастер
История начинающего писателя
С Николаем Владленовичем Стержаковым меня познакомила вдова известного дипломата Кузина, пухлая и улыбчивая Мария Аристарховна, обладавшая, вопреки своей внешности, взрывным характером и трубным гласом. Именно она смогла составить мне протекцию к таинственному Мастеру Модных Дел, как она сама отрекомендовала Стержакова, снабдив этот титул двусмысленным смешком и не менее двусмысленным комментарием: тот еще шутник! Имение Мастера, известное в узком кругу избранных как Модный Дом Стержакова, располагалось у Азовского моря в Таманской глуши, близь станицы, бесхитростно именовавшейся Райской. В один из упоительных июньских дней вдова забрала меня из аэропорта Анапы на просторном лимузине покойного дипломата. С шофером, естественно.
В пути помимо молодого шабли она щедро потчевала меня историями о легендарном Мастере Модных Дел и его, как она выражалась, «кунстштюках », коим, казалось, не было конца. Чего только стоит байка о том, как Стержаков якобы еще в XIV веке до нашей эры ввел моду на мини-юбки, причем в пример приводилась какая-то германская «девица из Эгтведа». Или как он со свойственным ему темпераментам прививал Европе в XII веке моду на раннюю готику. Я лично, сохраняя вежливую улыбку, оправдывал буйную фантазию вдовы страстностью натуры и в неменьшей степени живительными свойствами шабли. При этом не подумайте, что ее болтовня раздражала меня, напротив, она казалось мне очень милой, все-таки нас со вдовой дипломата связывают давние и весьма теплые отношения, но это совершенно другая история.
Наконец нашему взгляду открылась цветущая долина с расположенной в ее сердце миниатюрной станицей, похожей на скомканный павловопосадский платок, лихо сброшенный с головы в придорожные травы. Это и была Райская, и вишенкой на торте на холме над ней раскинулось прелестное шато во французском стиле.
На КПП наше авто пропустили беспрекословно, и мы покатили по подъездной аллее, обрамленной гордыми кипарисами, похожими на оплывшие мохнатые свечи. Кстати, никакого намека на вывеску, герб или прочие указания, что мы прибыли в знаменитый Модный Дом Стержакова, я не заметил.
***
У широкой мраморной лестницы, ведущий к парадному входу, нас уже поджидал маленький, сухой старичок в кипенно-белой панаме и белом же парусиновом костюме, похожий на старика Хоттабыча из советского детства, окоротившего бороду в стиле инженера Гарина. Ничего особенно модного в его внешности не было. Я-то ожидал увидеть этакого жеманного павлина, разодетого в от-кутюр, а тут обычный молодящийся джинн.
После недолгих расшаркиваний и поклонов мы стали подниматься по широким ступеням, обманчиво намекающим на античное происхождение Модного Дома, который, естественно, ничем иным, как новоделом, громоздким капризом пресыщенного нувориша, и быть не мог.
Наклонившись к пыхтевшей со мной рядом вдове, я одними губами на ушко спросил: «А есть ли на свете мадам Стержакова?» На что хозяин, опережавший нас ступеней на пять, повернулся и с очаровательной улыбкой ответил:
– Ну что вы, молодой человек, нынче модно быть холостым! Чего и вам желаю.
Так я понял, что с нашим гастгебером надо держать ухо востро. Нам отвели просторные комнаты, чьи панорамные окна словно соревновались, чей вид на Азовский залив более живописен. Я привел себя в порядок с дороги, переоделся и явился к ужину посвежевшим и, надо сказать, чертовски голодным. Вдова еще не спустилась, и в огромном зале, где прислуга нам троим кропотливо накрывала на стол, предназначенный как минимум для сотни персон, мы оказались со Стержаковым одни. Он переоделся к ужину в бухарский расшитый золотом бордовый чапан, что сделало его сходство с Хоттабычем еще более явным. Глаза, показавшиеся мне на улице скорее серыми, и я мог поклясться, что такими они и были, теперь стали ярко-зелеными и лучились весельем. Линзы, догадался я, наверное, специально к ужину, очередная дань моде, а точнее первый писк моды грядущей! Я с благодарностью принял из его рук бокал с золотистым аперитивом и, чокнувшись, осторожно отпил: не хотелось бы сразу при первом знакомстве переоценить свои возможности. Но напиток оказался совсем не пьяным, а, наоборот, свежим и бодрящим, с легким привкусом меда, ароматом корицы и лимонной отдушкой. Вероятно, что-то очень модное, решил я про себя.