Разговоры на кухне
Кто и как поможет детям составить понятную им картину мира в условиях информационной избыточности и неоднозначности
Д
умаю, большинство моих читателей понимает, что я родилась задолго до эпохи интернета и социальных сетей. В моем раннем детстве не было и телевизора — только радиоточка, из которой с раннего утра (все начиналось с гимна СССР и передачи «Пионерская зорька») до позднего вечера передавали бодрую или лирическую музыку, репортажи с футбольных матчей и — очень ограниченно — новости культуры и внешней политики. Потом у нас появился черно-белый телевизор КВН, с которым у меня сразу не сложилось — из-за каких-то особенностей восприятия я с трудом понимала, что происходит на маленьком экране за огромной, наполненной водой линзой. Поэтому лет до семи-восьми я телевизор не смотрела вообще (что толку, если то, что там показывают, не складывается в общую картинку?) и до сих пор отчетливо помню, как информация с экрана впервые прорвалась в мое сознание.
Это произошло в квартире соседей, куда я регулярно ходила играть с девочкой Ирой. В тот раз Ира была чем-то занята, и ее родители велели мне чуть-чуть подождать. Усадили в пустой комнате, а чтобы мне не было скучно, включили телевизор. Я послушно сидела на стуле, болтала ногами, ждала подругу и тупо пялилась на экран — к этому времени экраны стали уже побольше. И вдруг я осознала, что отчетливо понимаю то, что по телевизору говорят и показывают. И что говорят и показывают там ужасное.
Суть ужаса заключалась в том, что на нашей планете прямо сейчас куда-то исчезает воздух и это сопровождается ужасными природными катастрофами (кадры катастроф мелькали на экране). Вероятно, все мы скоро умрем. Потом начали давать какие-то рекомендации, как все-таки попытаться спастись. Я посмотрела еще с минуту и отчетливо поняла, что в такой критической ситуации я должна быть со своей семьей. Спрыгнула со стула, вышла в коридор, вежливо сообщила Ириной бабушке, которую там встретила, что мне сейчас надо домой. Ее это совершенно не удивило, она, ничего не спрашивая, выпустила меня на площадку и дождалась, когда я позвоню в звонок своей квартиры.
Потом я не раз думала: почему же я не рассказала Ириной бабушке о грозящей всем (и Ириной семье в том числе) опасности? Ответ получался приблизительно таким: я понимала, что главное сейчас — не впадать в панику, сохранять по возможности спокойствие и холодную решимость. Если бы я начала рассказывать о наступившей катастрофе прямо в соседском коридоре, то не факт, что мне удалось бы должным образом сдержать свои эмоции. А не дойдя до дома и, значит, не выполнив еще свой долг вестника перед семьей, я себе позволить этого не могла.