«У нас есть слово «бабки», а в китайском языке аналогов не существует»
Уже больше пятнадцати лет российский певец Витас в Китае общенациональная звезда: его зовут на открытие Олимпиады, его выступления проходят при полных залах, его именем называют детей. Продюсер Витаса Сергей Пудовкин и главный редактор «Правил жизни» Сергей Минаев обсудили, как певцу удалось стать китайским идолом и есть ли у России и Китая точки соприкосновения в вопросах культуры.
Сергей Минаев: Я знал, что Витас и вы стали в Китае большими звездами. Но я даже представить себе не мог, насколько. Я сегодня читал вашу «повесть побед» как книгу. Огромные фан-клубы, памятник в Шанхае, изображение Витаса на автобусах, на поездах метро, на самолетах. Давайте с этого и начнем. Как вы зашли в Китай? Это чутье или случайность?
Сергей Пудовкин: Знаете, как в любом успешном бизнесе, это сочетание многих факторов. Но мы шли в Китай целенаправленно. Не скажу, что у меня было какое-то недоверие к Америке или нежелание развиваться на западном рынке. Для многих продюсеров, менеджеров и артистов зайти на американский рынок – большое достижение. Наверное, мне повезло. Будучи еще совсем юным, я познакомился с Тони Бон Джови, двоюродным братом Джона Бон Джови, человеком, который обладает большим авторитетом.
Минаев: Продюсер?
Пудовкин: Да. Он сказал мне важную фразу, которая во многом сподвигла меня к принятию решения. «Американский шоу-бизнес практически не совершал ошибок, – сказал он. – Мы ошиблись один раз. Когда запустили на свою территорию козлов из Великобритании». Это дословная цитата. Потом он пояснил, что американский шоу-бизнес – это фундаментально закрытый рынок, который использует своих артистов, кумиров, певцов, спортсменов и так далее. И правильно, на мой взгляд, делает. Поэтому никогда человек с русским паспортом (переходим к Витасу) в американскую индустрию не войдет.
Минаев: Мы же помним с вами примеры: Gorky Park вошел в десятку MTV, а через полгода растворился без следа. Ничего не получилось.
Пудовкин: Феномен Gorky Park, насколько я знаю, обусловлен сильным влиянием Горбачева в тот момент. Ветер перемен.
Минаев: Конечно. Говоря современным языком, заехали на хайпе и тут же выехали.
Пудовкин: Это история не про бизнес, а про пиар. А в ситуации с Витасом главное – бизнес.
Минаев: Вы раньше были в Китае?
Пудовкин: Нет.
Минаев: У вас там были знакомые?
Пудовкин: Нет.
Минаев: Это же смелый шаг. Поехать туда, где ты никого не знаешь, не говоришь на языке, у тебя нет никаких связей.
Пудовкин: Я расскажу. Первый раз я приехал на Тайвань в 2004 году. Как все началось? Совпало несколько факторов. Во-первых, Витас в 2004-м стал сенсацией в России. Добился колоссального успеха. Какие-то комики шутили, что он – сигнализация, которая спит в багажнике Пугачевой и Галкина. Звали его Вискас, Витязь – как угодно. Но в России был взрыв популярности. Обсуждали жабры. Первые лица государства предлагали мне оплатить ему лечение в Швейцарии. Я не шучу. За руку меня брали и говорили: «Сереж, мы знаем, проблемы у артиста. Но мы любим и поможем». За кулисами ставили ванну с водой. Говорили: «Мы знаем, он две песни споет, а дальше начинает задыхаться, ему в воду надо». Я отвечал: «Да? Лейте только морскую. У вас вода проточная, а он изысканное создание, ему надо в соли купаться».
Во-вторых, интернет. Интернет реагировал. На жабры, на «Оперу №2», на хайп, начали приходить письма. Я открываю – там иероглифы. Думаю: «Что это такое?» И понимаю, что надо в этом направлении копать.
В общем, мне написал представитель китайской компании: «Мы базируемся на Тайвани и хотим издать ваш альбом». Я отвечаю: «Куда лететь?» Мне пишут: «Вылетай на Тайбэй, мы тебя встретим». Я за свой счет покупаю билет – как сейчас помню, через Амстердам. У меня с собой только диск в кармане – первый альбом Витаса, который уже был издан в России. Больше нет ничего. Ночую в амстердамском аэропорту, прямо на полу, лечу на Тайбэй.
Вы представляете себе аэропорт Тайбэя? Современный, большой, красивый. Я прилетаю. И уже воображаю, как здесь устроен шоу-бизнес: меня встречает лимузин, у руководителя компании золотая цепь, меня угощают сигарой, пока мы едем подписывать контракт, вокруг вьются девчонки в мини-юбках... Я жду, все пассажиры уезжают, а меня никто не встречает. Дождик накрапывает и все усиливается. И тут влетает обычное желтое такси. Из машины выходит растрепанный молодой человек, лет двадцати пяти, в кроссовках разного цвета. Он бежит ко мне и говорит: «Я Том Ли». Я думаю: «Господи, что случилось? Может, авария или какой-то форс-мажор». Оказалось, он и был владельцем этой компании, молодой парень. В течение полугода он станет миллионером. Более 10 млн продаж за три месяца. Он, считай, дома напечатал эти пластинки, выпустил их на рынок, и случился бум.
Минаев: Он ничего не вкладывал в рекламу?
Пудовкин: Ничего вообще. «Московский комсомолец» сделал публикацию. На снимке я стою в каком-то кафе, а вокруг меня пять или шесть китайских девчонок. Одна из них поет песню Витаса и плачет. Я клянусь. Я говорю: «Почему ты плачешь, что случилось?» Она отвечает: «Я его люблю, не могу без него». И я понимаю, что сработало. Тут я включаю все свои профессиональные ресурсы, ставлю цели, мы начинаем штурмовать телевидение. Я должен был получить у компартии разрешение, лицензию на публичное выступление. Я потратил на это почти год – но мне удалось.
Минаев: Сколько прошло времени с той знаменательной встречи с человеком в разноцветных кроссовках до момента, когда вы поняли, что Витас стал в Китае идолом?
Пудовкин: Буквально три месяца. Я помню этот момент: мы летим внутренним рейсом из Шанхая в Гуанчжоу. Я захожу в самолет, сидят люди с газетами. Иду по салону и вижу – на всех первых полосах фотография Витаса. Я не мог поверить. В России такого не было никогда. И, честно говоря, я не испытывал большего раздражения. Витас открывал в Пекине Олимпийские игры, ему ставят памятники в стране с самой большой экономикой. Одних восковых фигур у него в Китае более двухстот – в каждом музее, в каждой провинции. А музеи восковых фигур – и это важно отметить – там пользуются колоссальным успехом. И это подчеркивает: признание Витаса в Китае носит массовый, национальный характер.
Минаев: Я тоже не понимаю этого. Ведь Витас взлетел здесь, но потом про него как-то забыли. А в Китае пришла сумасшедшая популярность. Это труднообъяснимый для меня факт.
Пудовкин: В России к Витасу всегда относились скептически, иронично. Говорили, что за него поет какой-то компьютер, что он «фанерщик». Надо отдать ему должное. Я не буду называть проекты. Да что не буду, с другой стороны? Например, в «Точь-в-точь» он участвовал. Там нужно петь разными голосами в прямом эфире. Вживую. Парень выходил и пел. Все люди в России (а мы не раз объехали страну) знают, что Витас поет сам. Я ему говорю: «Слушай, убери микрофон, выходи в центр зала, пой а капелла». Он вставал и пел «Аве Марию», без музыкального сопровождения. Все музыканты со сцены уходили, чтобы не было никакого двоемыслия.