Индия
Есть ли у Индии постоянные союзники – или только постоянные интересы? Востоковед Алексей Куприянов рассказывает о том, какую роль национальные нарративы, лежащие в основе индийской политики, могут сыграть в отношениях индийцев с Россией.
Россия – западная страна, ее культура – часть европейской культуры, а пресловутый «поворот на Восток» – геополитическая причуда, имеющая мало общего с реальностью. Подобные утверждения регулярно можно встретить в СМИ и соцсетях. Даже те, кто пишут об экономических выгодах торговли с Китаем или о необходимости дружить с восточными странами в условиях санкций, молчаливо признают, что культурно Россия от Европы никуда не денется. Нашей стране в этих конструкциях отводится роль провинциального родственника, давнего члена общеевропейской семьи, сбитого с толку большевиками и мечтателями-евразийцами. Блудный сын стремится вернуться в европейскую семью, но порядки в общеевропейском доме с тех пор заметно изменились, и не в лучшую сторону.
Альтернативные концепции сейчас не в фаворе. Учение упомянутых мечтателей-евразийцев, проповедующих единство оседлых славян и туранских кочевников (сиречь русских и восточных народностей), вместе формирующих Россию как единое пространство на севере Евразии, было сравнительно популярно в интеллектуальных кругах русской эмиграции, развивалось в работах Льва Гумилева и пережило возрождение после распада СССР – впрочем, довольно краткое. Современный российский политикум заимствовал отдельные евразийские идеи, но евразийство как целостную концепцию на вооружение так и не взял. Примерно то же произошло и с восточным наследием СССР: российская внешняя политика регулярно использует антиколониальную и антиимпериалистическую риторику, апеллируя к советским нарративам, но возвращаться к советской идеологии, на базе которой они выстраивались, не спешит.
Возникающее в итоге чувство культурно-политической неловкости терзает отечественную душу. Как же так: мы, часть Запада, выступаем сейчас в союзе с Востоком против этого самого Запада? Неудивительно, что ситуация эта рассматривается как временная: рано или поздно Россия вернется в западную колыбель, и все пойдет по-прежнему. Корни такого подхода лежат, наверное, в извечном русском холизме и стремлении всегда оглядываться в прошлое вместо того, чтобы смотреть в будущее.
Это абсолютно диссонирует с подходом не только западных, но и восточных стран к взаимодействию друг с другом. Западные державы, включая бывшие метрополии, без каких-либо моральных терзаний насчет своей европейской или американской идентичности работают с бывшими колониями и зависимыми странами, оформляя очередной «альянс демократий». Иногда в работах тамошних левых интеллектуалов можно встретить рефлексию типа «имеем ли мы право навязывать бывшим колониям свои взгляды», но никогда «не предаем ли мы тем самым свою европейскую идентичность». Более того, от подобных рецидивов колониального мышления избавились и сами бывшие колонии, и Индия тому пример.
Для многих наших соотечественников Индия – до сих пор страна третьего мира, безуспешно пытающаяся выбраться из нищеты, чудовищно грязная, отсталая и ничем особо не выделяющаяся, кроме разве что йоги, аюрведических практик и смешных болливудских фильмов. Меж тем это пятая экономика мира по номинальному ВВП и третья – по паритету покупательной способности. С доходом на душу населения, правда, все не так радужно: Индия по этому параметру ближе к концу списка; но при населении в полтора миллиарда человек такое развитие индийской экономики неудивительно.