Почему горят камни
Всю неделю после пожара в соборе святых Петра и Павла в Нанте взбудораженная Франция считала, сколько же в ней за последние годы горело соборов, и, кажется, сбилась со счета. Впрочем, и тех цифр и деталей, что всплыли в ходе трагической инвентаризации, хватает, чтобы вспомнить страшную строчку Поля Валери: «Цивилизации — смертны»
Прошла пора соборов кафедральных? К сожалению, нынешние катастрофы во французских церквях — это не из мюзикла про соборы: другой жанр. Горят они понастоящему, а не в рифму, кроме того, поскольку многие из этих соборов богаче музеев, в них пропадают абсолютно уникальные предметы искусства. Взять тот же нантский собор Святых Петра и Павла, который попал в реестр памятников аж за 29 лет до того, как его достроили в 1891 году (строить начали в 1434‑м).
В ходе субботнего пожара 18 июля 2020‑го в нем погибли витражи XVI века, орган XVII (похоже, из лучших в мире), хоры XVIII и картина Ипполита Фландрена, ученика великого Энгра, увидев которую мэтр неоклассицизма XIX столетия сказал так: «Нет, мой друг, живопись не пропала». Теперь пропала: она висела над распределительным электрощитом, и шансов на спасение у нее не было. Слава богу, крестятся прихожане, что выстояли надгробия герцога Франциска II и его супруги Маргариты де Фуа — последних правителей независимой Бретани электрощит все-таки пощадил.
«Национальное достояние (patrimoine) — это нефть Франции»,— сказал недавно известный телеведущий, и это правда. Страна зарабатывает на своих готических соборах колоссальные деньги и давно это знает, не случайно служба охраны исторических памятников в стране возникла на век раньше Министерства культуры. Пламенеющую готику, отдавая должное поздней, классической и примитивной, едут смотреть в Шартр, Амьен, Тур, Реймс, Страсбург, Руан, Париж, Орлеан — почти каждый город страны украшен собором, вопрос только в том, насколько удалось его сохранить. Тот же Нантский собор ехали смотреть в столицу бретонских герцогов со всего света. И вот чуть было не потеряли. Кто следующий?
Сейчас посчитали: только с января 2018‑го по апрель 2019‑го (дата пожара в Нотр-Дам‑де-Пари) в церквях Франции было два десятка крупных пожаров. Прошедшая проверка выявила: могло быть и того больше, так как в 47 соборах современные противопожарные системы отсутствуют (в Нанте, кстати, она была, но пожар «не заметила»). А всего за минувший 2019‑й в церквях по всей Франции было зарегистрировано 875 актов вандализма. Публицисты, верующие и неверующие, эксперты, реставраторы, просто граждане ломают голову: да что это с нами? Неужто от такого наследия можно отказываться?
Гуляет идея — закрыть, ограничить посещения, вход сделать платным, как вход в те же музеи (в Англии такое уже практикуется). «Будет хуже»,— предупреждают специалисты, обращая внимание на то, что в церквях без прихожан, а стало быть, без присмотра и вовсе воруют колокола на переплавку. Преподаватель и историк искусства Матье Лурс объясняет: закрывать нельзя, «соборы и церкви — это живые здания», они существуют, пока в них ходят, а значит, подвергаются риску. Получается, что меняться надо самим. Как? О том, как в XXI веке, который кажется себе самодостаточным, государству и обществу вылечиться от безразличия к своим истокам, идет непростая дискуссия, в которой слышны отголоски многих российских споров.
«Огонек» поговорил с одним из участников этой французской полемики — основателем авторитетного сетевого еженедельника La Tribune de l’Art Дидье Рикнером, историком искусства и активистом охраны исторического наследия.
— МВД заявило, что пожар в соборе Святых Петра и Павла в Нанте начался не из‑за преднамеренного поджога. И тем не менее складывается впечатление, что на протяжении нескольких дней медиа только и делали, что искали виновного. Почему найти его стало так важно, это реакция на то, что соборы вспыхивают один за другим?