Миллиардер Борис Йордан: «Вы не представляете, сколько русских денег в медицинском каннабисе»
Борис Йордан в начале 1990-х стоял у истоков российского инвестиционного бизнеса. Теперь самый большой его проект — производитель медицинской марихуаны Curaleaf, который сделал бизнесмена обладателем десятизначного состояния. В своем интервью Forbes — первом для российских СМИ в качестве миллиардера — Йордан рассказал о своих проектах в России и в Америке, русских деньгах на рынке марихуаны и сложностях для российских бизнесменов на Западе.
Американец Борис Йордан, основатель некогда одной из крупнейших в России инвестиционных компаний «Ренессанс Капитал», бывший гендиректор «Телекомпании НТВ» и антикризисный менеджер нефтяной компании «Сиданко», в последнее время сосредоточился на медицине. В мае 2019 года он объявил о запуске онлайн-сервиса медицинских услуг на базе входящей в его страховую группу компании «Ренессанс здоровье». Новый проект призван «уберизировать» обслуживание обладателей полисов ДМС. Американская компания бизнесмена — Curaleaf, крупнейший в США производитель лечебной марихуаны, в октябре 2018 провела IPO, сделав Йордана миллиардером.
Forbes встретился с Йорданом в Москве, в офисе «Ренессанс Страхования». Бизнесмен рассказал, как ему удалось стать лидером на высокорисковом американском рынке каннабиса, с какими проблемами сталкиваются страховщики в России и как сегодня живется беглым банкирам в Великобритании.
О Curaleaf и российских инвесторах в марихуану
Ваш главный проект за пределами России, производитель медицинской марихуаны Curaleaf, недавно провела IPO и была оценена в $4 млрд. Каковы перспективы дальнейшего роста ее капитализации?
Мы уже сегодня являемся не только самой большой компанией в Соединенных Штатах, но и в мире. Мы работаем только в Америке, но американский рынок в 10 раз больше всех рынков в мире вместе взятых. Мы купили самого большого игрока на западном побережье (компания Cura Partners, производит и продает продукты для рекреационных целей под брендом Select – прим. Forbes) и самую большую компанию в центральной части Америки (Grassroots, крупнейший частный игрок на рынке марихуаны США – прим. Forbes) и благодаря этому полностью покрыли всю территорию Штатов.
Вы сегодня контролируете почти 90% компании, поскольку Вам принадлежит 100% multiple voting shares, каждая из которых дает в 15 раз больше голосов, чем обыкновенная...
Да, но через три года после IPO эти акции исчезнут, они превратятся в обыкновенные. Я стану таким же акционером, как и все остальные. Полный контроль нужен лишь в начале. Иначе получится очень плохой corporate governance. Вот скажем, семья Фордов. У них меньше 3% акций, но они контролируют всю политику Ford. Это неправильно, потому что эти люди давно не работают в компании. Я сейчас очень много времени уделяю компании, а через три года стану таким же, как и все остальные акционеры. В собственности у меня, вместе с трастами, где-то около 34% всех акций Curaleaf.
Второй крупнейший акционер Curaleaf — бывший глава «Сибнефти» Андрей Блох. Как вы с ним познакомились и как он стал вашим партнером?
Я знаю Андрея уже много лет. В России я инвестирую с 1992 года и знаком со многими предпринимателями. У Андрея большой опыт в сфере consumer goods, он построил компанию «Юнимилк» и очень успешно ее продал. Андрей – опытный инвестор.
А можете назвать других крупных акционеров, кроме вас с Блохом?
У нас много акционеров, сотни, может быть, тысячи, с учетом free float. Мы (менеджеры, сотрудники и три основных партнера — Йордан, Блох и CEO Curaleaf Джозеф Лусарди – прим. Forbes), держим, наверное, 74% акций, 20% торгуется на бирже, а еще 6% – это инвесторы, которые изначально были в компании, до того как мы с партнерами ее выкупили. Начиная с октября 2019 года по 15% в наших долях станут открытыми для продажи на бирже. То есть мы с партнерами сможем продать по 15% от своих пакетов, если захотим. Это не значит, что мы их продадим, но мы получим такое право.
Рынок каннабиса сегодня растет сумасшедшими темпами. Вы понимали, что так будет, когда вкладывались в этот сектор?
Мы знали, что рано или поздно это будет очень большая индустрия. Сейчас это самая быстрорастущая индустрия в мире, но она очень сложная с точки зрения регулирования. Из-за того, что в Америке медицинский каннабис не узаконен на федеральном уровне (узаконен в 33 штатах – прим. Forbes), большинство инвесторов вообще не могут купить акции таких компаний. На федеральном уровне разные законы будут по частям, медленно, в течение трех лет легализовать эту индустрию. Каждый из этих законов увеличит количество инвесторов, которые получат возможность вкладывать, и количество денег, которые будут вкладываться.
Мы оказались в первых рядах, потому что я смотрел на этот рынок так же, как в 1990-е годы на то, что происходило в России. В России тоже не было рынков капитала, не было регулирования и прозрачности. Потом появились законы, банки, акции, депозитарии. Те инвесторы, которые имели очень высокий уровень принятия риска, начали вкладывать. Потом пришли следующие, менее рисковые, еще позже – все большие фонды. С марихуаной то же самое происходит, и это дает нам время развиваться до того, пока рынок не пойдет уже по полной программе. Мы сейчас надеемся, что привлечем первый настоящий долг, потому что раньше все финансировалось акциями и IPO.