Умеренный халифат
В декабре 2019‑го фотограф Тарик Заиди отправился в поездку по Афганистану, чтобы запечатлеть жизнь простых людей. Страны, которую вы видите на фото, сегодня нет. Как живут афганцы после возвращения талибов*, GQ попросил рассказать Кирилла Кривошеева («Ъ»).
Лет пять-семь назад, когда Афганистан совершенно никого не интересовал, зато все следили за событиями в Сирии, в газетах постоянно мелькал термин «умеренная оппозиция». Под ним понимались весьма жестокие исламистские группировки, которые тем не менее не подчинялись «Исламскому государству»* и даже иногда воевали с ним. Такое противопоставление периодически вызывало насмешку: так ли важно, кому подчиняются конкретные вооруженные люди, которые борются за законы шариата? Появилась даже карикатура: справа — бородач из ИГ с отрезанной головой пленника, слева — «умеренный оппозиционер» с такой же головой, но у последнего нож покороче.
На первый взгляд то же самое сейчас происходит в Афганистане, только вместо «умеренной оппозиции» — «Талибан»*. В соцсетях то и дело потешаются над новостными заголовками: «США координируют действия с талибами для отражения игиловских атак», «Россия пообещала «Талибану» помощь в борьбе с терроризмом». Но смеяться слишком громко не стоит. Да, большая часть бойцов «Талибана», которые захватили власть в Кабуле 15 августа, выглядит не слишком презентабельно — особенно когда они катаются на детских аттракционах или сидят за столом в начальственных кабинетах, положив автомат Калашникова рядом с ноутбуком. В конце концов, вся их жизнь состояла из войны, и получить представление о нормах поведения в городе им было просто негде.
Однако многие эксперты надеются, что талибы, осознав ошибки прошлого, поменяют тактику — в отличие от ИГ. Потому что полностью игнорировать стремительно меняющийся мир не могут даже они. Например, сложно поверить, что в Афганистане продолжают работать СМИ, которые дают высказываться не только талибам, но и представителям бывшего правительства и даже таджикского ополчения, которое продолжает сопротивление в горах Гиндукуша. Если мыслить стереотипами, талибы должны были бы за пару дней настроить рупоры на северокорейский лад, когда все решения власти верны, а лидер — и вовсе воплощение вселенской мудрости. Но вместо этого (что еще неожиданнее) в городах нередко проходят протесты — например, за права женщин. Их, конечно, разгоняют, но явно стараясь избежать кровопролития — выстрелами в воздух и дубинками. Понятно, что порядки в богатых районах столицы, где обитает прогрессивная молодежь, и в горных аулах отличаются что в Афганистане, что в России (взять, например, Патриаршие пруды и чеченский Урус-Мартан). Женщинам для вида разрешают работать телеведущими и даже брать интервью с незакрытым лицом, но в местах попроще тихо просят уволиться и вести хозяйство, как завещали предки. В Кабуле университетские аудитории разделили шторкой на мужскую и женскую части, а в провинции иногда не пускают девочек даже в школу. Но как минимум пока талибы сдерживают свое желание закрутить гайки.
Причина проста: они хотят выглядеть прилично, чтобы получать международную помощь, без которой страну банально ждет голод. Собственно, эта помощь уже поступает — как из соседних стран вроде Узбекистана, так и из идейно близких вроде Арабских Эмиратов. Наконец, 21 сентября в Кабул приехали сразу три правительственные делегации: из России, Пакистана и Китая. С признанием правительства талибов, которые еще пару лет назад устраивали взрывы на избирательных участках и отрубали пальцы тем, кто осмеливался голосовать на «незаконных» выборах, конечно, никто спешить не будет. Но если занять принципиальную позицию и прекратить все контакты с новым Афганистаном, рано или поздно впавшие в отчаяние беженцы прорвут границы и окажутся там, где их совсем не ждут. К тому же иностранные политики верят, что, установив с талибами контакт, их можно будет сделать управляемыми — теми самыми «умеренными исламистами».
А тем временем жизнь в афганских городах идет своим чередом — только стала потише и победнее. Вооруженные люди на улице, которые обещают то казнить, то миловать, не способствуют стабильной экономике. «Смотри, мой брат играет в PlayStation, — кидает мне фотографию в WhatsApp знакомый афганец. — Работы больше нет. А был финансовым директором. Но пока банки не работают, какой может быть бизнес?» Работу банков талибы ограничили не случайно — так они пытаются избежать снятия денег со счетов и бегства из страны самых образованных и состоятельных людей. Дядя моего друга был министром образования, у них есть финансовая подушка. Кому повезло меньше — уже пошли на улицу распродавать вещи из дома, чтобы было на что покупать еду. Свет и воду дают по часам — но так было и при прошлом правительстве. Главной уязвимостью талибов может оказаться тот факт, что они не сумеют справиться со свалившейся на их плечи страной. Как в шутку говорят люди, внезапно осознавшие, что детство и юность кончились: «Не страшно, что мы взрослые, а страшно, что взрослые — это мы». Задача любой власти — не только устанавливать дресс-код для женщин и решать, какую музыку можно слушать, но и обеспечивать стабильное развитие системы. А хватит ли у людей, которые в 30 лет впервые увидели парк развлечений, способностей для того, чтобы в проводах было электричество, а в кране вода, — большой вопрос.
Фото: Tariq Zaidi. * Запрещенная в России террористическая организация