Фрагменты воспоминаний о встречах с Юрием Михайловичем Лотманом
Литературовед и историк культуры Альбин Конечный — о гостеприимстве Лотмана, его нелюбви к снобизму и дипломатических способностях.
В 1964 году мои новые друзья, студенты Ю. М. Лотмана, подарили мне «Блоковский сборник» (Тарту, 1964) и с восторгом поведали об интереснейших лекциях, которые читают Ю. М. Лотман и З. Г. Минц в Тартуском университете.
И мне нестерпимо захотелось поехать в Тарту.
Ксана Кумпан в статье «Моя научная школа: Отрывки воспоминаний» (опубликована в юбилейном сборнике в Тарту) приводит мой рассказ о первой встрече с ЮрМихом.
Уточню только, что ЮрМих читал тогда лекцию о просветителях, что-то рисовал на доске, а я безбородый («стукач-стукачом» по внешнему виду) сидел на заднем ряду, жадно слушал и что-то записывал.
«Вспоминается забавная история, случившаяся с моим мужем, Альбином Конечным, жителем Таллина, когда в начале 1960-х годов, прослышав про лекции Лотмана, он приехал их послушать. За несколько минут до начала лекции он пришёл на кафедру, чтобы попросить разрешения присутствовать на занятиях, но на кафедре была только Зара Григорьевна, которая дружелюбно разрешила («конечно, конечно»). Альбин всё же решил подождать около аудитории вместе с группой студентов. Лотман немного запаздывал (это с ним случалось, когда лекции начинались в утренние часы) и потом как метеор вбежал в аудиторию, Альбин и студенты вбежали вслед, и лекция тут же началась. Альбин время от времени чувствовал на себе настороженный взгляд Лотмана и после лекции подошёл к нему извиниться, что не испросил разрешения. ЮрМих выразил неудовольствие и довольно жёстко заметил, чтобы в следующий раз такого не повторилось. Через десять лет, когда я познакомила Альбина с ЮрМихом, муж напомнил профессору эту первую встречу, и в качестве оправдания и объяснения мы услышали историю, случившуюся с ним самим, которая давала представление об условиях, в которых работала советская профессура. История была следующая.
Вернувшись с фронта, Лотман восстановился на филфаке ЛГУ и ревностно стал посещать все занятия. Его старшая сестра Лида уже защитила диссертацию на этом же филфаке. Как-то они встретили на Невском проспекте (где тогда проживало всё семейство Лотманóв) Бялого, старшего коллегу и в прошлом научного руководителя Лидии. «Григорий Абрамович, хочу вам представить моего брата Юру!» — произнесла Лидия Михайловна, и в этот момент с милейшим Г. А. случилось нечто странное, он схватил руку ЮрМиха, стал её долго и лихорадочно трясти и жать, повторяя: «Брат… какое счастье». Наконец всё разъяснилось. ЮрМих уже тогда отрастил усы, а на лекции сидел за первым столом в солдатской гимнастёрке, так как другой одежды у него не было. «Я давно заметил этого человека, который сидит за первым столом на моих лекциях, внимательно слушает и всё записывает. А так как внешний вид вашего брата… хм… ну сами понимаете, то я перестроил лекции: мне давно надо было читать курс по Достоевскому, а я всё гоню и гоню Чернышевского!»
В ноябре 1980 года мы с Ксаной поехали в Тарту на конференцию, посвящённую столетию со дня рождения Александра Блока, в создании музея которого в Петербурге я принимал непосредственное участие (см. «Как всё начиналось». ЛФ. 2017. № 4. С. 326–357). Ксана выступала с докладом «Александр Блок во Введенской гимназии», а я сделал сообщение «Рассмотрение драмы Александра Блока «Роза и Крест» в Литературно-театральном комитете (по материалам Центрального государственного исторического архива)», а также рассказал об открытии Музея-квартиры Александра Блока.
Приехали мы в Тарту в сильный мороз, где-то под 30 градусов, и сразу направились в университет. Я волновался изрядно, не люблю публичных выступлений, а тут такая аудитория! Во время сообщения почувствовал какой-то треск ниже спины — лопнули по шву синтетические брюки, подаренные мне Борисом Гаспаровым перед отъездом в Америку. В беспамятстве что-то бормотал, держа правую руку на месте катастрофы.
Вопросов уже не помню. Ксана представила меня ЮрМиху, и он, покрутив усы, с ходу пригласил к себе на вечернее застолье. Дом оказался чрезвычайно гостеприимным и уютным, а хозяин был весел, шутил, занимал нас своими рассказами и кормил приготовленным им ужином. Тут я наконец расслабился, почувствовав себя, что называется, в домашней обстановке.