Недоколонизировали
Почему люди покидают Камчатку
Современное государство вернулось на Камчатку буквально вчера. Только пять лет назад на острове появился скоростной оптоволоконный интернет, а в Петропавловске-Камчатском и некоторых южных областных центрах начала ловить уверенная LTE. Тогда же в глубь острова отправились дорожные строители, энтузиасты и туристические группы, и, как следствие, многие местные жители впервые вблизи увидели вулканы, озера, гейзеры. Без преувеличения, камчатцы только открывают и большой мир, и свою малую родину. Последний раз такое произошло на заре 1990-х, когда военные сняли «замок» с восточного геополитического форпоста России. С тех самых пор на Камчатке начало стремительно сокращаться население, потери уже составили почти треть, или более 150 тыс. человек, и этот процесс продолжается по сей день. Сегодня 300 тыс. квадратных метров камчатской территории обживают 313 тыс. человек. Из них половина живет в краевом центре. На обустроенном юге — почти все камчатцы, на труднодоступном и гигантском по площади севере в бывшем Корякском автономном округе осталось чуть более 18 тыс. аборигенов-камчадалов.
В самом Петропавловске-Камчатском еще, бывает, ходят медведи — вот прямо ночью, под окнами гостиницы, в сопровождении стражей порядка. Но за последние пять лет город (или, для местных, Город — он тут один такой на весь полуостров) сильно изменился, это хорошо заметно с высоты любой сопки. Строятся, построены или капитально отремонтированы стадион и физкультурно-оздоровительный комплекс, здание Центрального рынка, театр драмы и комедии, центральная площадь, набережная, кукольный театр. Появилось множество торговых центров. Два красивых храма: тут горизонт закладки чуть дольше, лет десять. Построен десяток домов для переселенцев из ветхого жилья — это до смешного мало, но заметно на фоне обшарпанных и местами заброшенных городских строений. Появился жилой квартал класса премиум. То тут, то там в городской застройке взлетают современные офисные башни госкомпаний и госбанков — как всегда аляписто, иногда безвкусно и «стекло-пластмассово».
На паузе из-за коронавируса, но уже близко к финалу три гостиничные стройки хорошего уровня, три звезды и выше. Наконец-то будет где разместить высокие делегации — хороших гостей вообще принято селить в квартирах, вот такая ситуация с гостиничным комплексом. Наконец-то появится большой конференц-зал. А высокие гости ездят на Камчатку регулярно. Зачастил большой бизнес, в том числе иностранцы — перед ними бывает особенно неудобно. На слуху у Большой земли недавний визит Михаила Мишустина с громадной свитой, из-за которой Дальний Восток испытал давление коронавируса и позакрывал часть территорий, где дальние гости спровоцировали вспышки. А так сюда регулярно с неофициальными визитами наведываются министры, начальники из администрации президента, генералы. В последние «санкционные» годы зачастили. Вместе с федеральными инвестициями в инфраструктуру. Совпадение?
Отремонтирован морской порт, многомиллионные вложения осуществлены в причалы. Наконец появился достойный аэропорт, в планах — строительство международного терминала, макет уже прямо перед глазами пассажиров. Далеко не ко всем соседям тут просто улететь. И доехать. В столице — привычные разбитые тротуары, но уже раскатаны федеральные трассы, а в 2020-м дорожное строительство понеслось невероятными темпами. Связность все еще фундаментальная проблема Камчатки.
В глубь полуострова уходит неплохая, но одна-единственная трасса, на которой за полчаса можно не встретить ни одной попутки. Бывшие районы Корякского автономного округа, объединенного в 2007 году с краем, и вовсе оторваны от Большой земли. На большинство территорий можно добраться лишь связкой самолет-вертолет-автотранспорт. Дорога обходится в 15 тыс. рублей с дотациями по местной прописке. Без нее в два раза дороже. В Москву улететь дешевле! Сейчас на рассмотрении проект развития малой авиации — Камчатка намерена стать экспериментальным регионом. Какие-то федеральные инвестиции добрались и до северов: построили школы, сборные конструкции культурных центров, благоустроили территории. Больной вопрос для коренных народов — жилье. В остальном там давно сложилась экономика натурального обмена с поддержкой северного завоза.
Все это монотонное перечисление не только для того, чтобы показать предметность внимания государства, наконец добравшегося до Камчатки, и частичную эффективность программы развития Дальнего Востока последних лет. Только представьте, в каких условиях жили камчатцы еще недавно и с какими эмоциями выбирались из зоны личного дискомфорта. Стоит ли удивляться желанию покинуть этот неблагоустроенный край? Миграция в последние годы замедлилась, слишком многие уже уехали. Но по-прежнему сильны такие настроения среди молодежи. Камчатцы вообще довольно просто относятся к переезду, многие сами мигрировали сюда десять-двадцать-тридцать лет назад на пару дней со всего пространства СНГ и задержались, а сейчас легко готовы сняться с насиженных мест целыми семьями. Что таксист-азербайджанец с двадцатилетним стажем, что кряжистый хозяйственник — глава успешного муниципалитета, отдавший лучшие годы родному краю, вросший, казалось бы, в каждую сопку, но на пенсию туда же: Москва, Краснодар, Сочи, за теплом, медициной и детьми. В городе — растяжки агентств, предлагающих обустроить переезд в Центральную Россию. В моде Белгород, Калининград, Питер. Пара недель на разведку — и все, прощай, Камчатка, здравствуй, другой конец света.
Это легкость расставания с уникальным красивейшим краем вводит в ступор. Коренные останутся, это их земля, родные духи и кости предков. Они неизменно возвращаются с Большой земли. Но русские тут по-прежнему колонисты-временщики, застывшие в раздумьях о своих целях и смыслах. Зачем России Камчатка? Зачем Камчатка местным жителям? Не достаточно ли одного военного гарнизона и мастеровых для базы атомных подводных лодок в Вилючинске, чтобы отстоять идею территориальной целостности и защиты восточных рубежей страны? Да рыбных поселков вперемешку с алеутами, коряками, эвенками, чтобы кормить Китай? В ближайшее время государство должно четко сформулировать мировоззренческий сценарий сохранения Камчатки.
В его отсутствие на передний план выходят вопросы социальной необустроенности и экономического застоя.
Цены давят
Дорого и некомфортно — сермяжная правда жизни, везде и всегда стимулирующая отток населения. И Камчатка не исключение. Дорого все, даже неочевидное. Включая материалы, оборудование, одежду, продукты, как рыбу, так и овощи, топливо — все это завозное. С материка везут и оградку для памятника, и простенькую мебель из Москвы, и огурцы с помидорами с китайских плантаций Приморья. Любой товар и услуга умножается по завышенному коэффициенту на стоимость транспортировки с материка. Проблема самообеспечения встает перед полуостровом в полный рост.
Большая проблема с питанием: сохранился советский общепит в столовых «Узбечках», пообедать, первое-второе-третье, можно за 500 рублей. В основном все на полуфабрикатах. Но и в недавно построенных ресторанах найти вкусное блюдо непросто. Стоить, понятно, будет дороже. Местное сельское хозяйство балансирует на грани самоокупаемости при дотациях региона.
Гостинично-офисный центр в центре Петропавловск-Камчатского, два здания по 10–16 этажей, обошелся инвестору-рыбопромышленнику в фантастические шесть с половиной миллиардов рублей! Да, строение люксовое, а материалы, рабочие, инструменты — все из Кореи, но какие будут цены для разумного возврата вложений?
Дорогая энергия давит любой бизнес, без дотаций не выстоять. Крупняк выбирает ТОРы и свободную экономическую зону Владивосток — там поддержка по региональным дотациям наиболее существенная. Программа перевода Камчатки на нетрадиционные возобновляемые источники энергии и местные виды топлива пока стоит. За двадцать пять лет пошел свой газ с небольшого Нижне-Квакчикского месторождения и построена геотермальная Мутновская станция. В итоге в структуре топливно-энергетического баланса доля завозных нефтепродуктов снизилась до 40%. Столько же приходится на природный газ, еще 17% — на уголь. Дальше нужно принимать стратегическое решение — тянуть на север сети нет экономического смысла. Газ родного «Газпрома» дорог, национальное достояние отбивает затраты на прокладку инфраструктуры. Завозное топливо не дешевеет.
Само собой, дорогой бензин: 48 рублей — 92-й, 53 рубля — 95-й. Солярка, на удивление, еще дороже. Цены давят на транспортное плечо как для бизнеса, так и для бытовых обстоятельств. Понятно, что у всех японские или китайские джипы и кроссоверы, но это зимняя необходимость, а не комфорт. Мой собеседник на машине добирается из поселка за 30 километров на работу в Петропавловск и тратит в месяц 18 тыс. рублей на дорогу! При зарплате 60 тыс. такой жизненный выбор можно объяснить только энтузиазмом.
Получаем в итоге и очень дорогие услуги жилищно-коммунального хозяйства — самые дорогие в стране, по данным АИЖК. Средние расходы камчатской семьи на оплату ЖКУ в месяц составляют 9014 рублей. Внезапно дорогое жилье, несмотря на то что все «валят» из региона, а вокруг развешаны полотна «Аренда» и «Продам». Но проблема ветхого жилья стоит так остро, а новые дома строят так редко и стоят они так дорого (плюс бонус за сейсмоустойчивость), что качественная «вторичка» быстро находит своего покупателя. На этом и зиждется бизнес агентств, предоставляющих услуги переезда в Центральную Россию. Люди продают квартиры и спокойно покупают жилье в Подмосковье. В старом районе можно найти квартиру за полтора миллиона рублей, в новом — в два раза дороже. Есть своя одноэтажная «Рублевка», есть высотки 12 этажей и выше класса люкс с заоблачными ценами, есть новостройки, где по русской «малоземельной» традиции дома стоят окнами впритык друг к другу. Но в целом стройка в кризисе по всему краю. За пятилетку ввод жилых домов рухнул вдвое, до 44 тыс. кв. метров в 2019 году.
В упадке и социальная сфера. Молодым не хватает развлечений. Семейным — детских садов и площадок. Пожилым — медицины. Недостроенная краевая больница, о которой вся страна узнала после визита Михаила Мишустина (см. «Регионы проверят дебютантов на прочность» в «Эксперте» № 37 за этот год), — это не случайный выбор ревизоров из правительства, это реальная местная боль и чиновничий позор. А для камчатцев — железный аргумент, чтобы покинуть край в преклонном возрасте. По полуострову опустошительным вихрем прошла оптимизация. Были ликвидированы все больницы, оставили ФАПы. Теперь бюджет выбрасывает десятки тысяч рублей на доставку больных с отдаленных территорий в Петропавловск-Камчатский, где есть медпомощь, хоть и устаревшая. Сэкономили.
Нельзя не упомянуть районы Корякского автономного округа, который после объединения начал быстро уходить в депрессию. Коренные остались, но быстро уехали все русские, как правило специалисты разного профиля: строители, деревообработчики, учителя, управленцы. Потеря самообеспеченности усилила требования по объемам северного завоза. Но в те годы с ним по-прежнему были проблемы. Прибрежные поселки сели на натуральный обмен и сдались на милость рыбопромышленникам. Раньше в округе договаривались с предпринимателями с позиции авторитета, были широкие социальные программы, точечная поддержка жизни на селе. После объединения распределение участков для ловли рыбы ушло в Петропавловск, там же аккумулировали средства, край потерял в инвестициях. Впрочем, рыбники построили по северному побережью заводы по простейшей обработке рыбы: ее везут на юг и там закатывают в консервы — дешевле энергия. Это позволило сохранить рабочие места для камчадалов. Впрочем, они жалуются, что их все чаще теснят мигранты: привезти жителя Средней Азии на край света обходится дешевле, чем платить коренному труженику.
Перекошенный рынок труда
Отношение к мигрантам и рынку труда в целом неоднозначное. Одни скажут, что ушлые предприниматели завозят дешевых «нерусских», чтобы их к тому же обмануть или недоплатить, а в итоге камчатцам некуда податься. Другие отвечают: так наши пьют и «браконьерят», щедрая природа дарит все для жизни почти бесплатно, отсюда лень и неготовность трудиться за небольшую зарплату на грязной работе. Официальная безработица на Камчатке демонстрирует регулярное снижение и бьет постоянные рекорды. Лишь четыре процента трудоспособного населения не имеют постоянной занятости. Можно ли верить этим цифрам? Скорее да. О дефиците специалистов говорят все предприниматели и чиновники. Иногда речь идет даже не о деньгах: как мотивировать профессионала приехать в глушь? Медсестра или средний отельный персонал получит от компании 150 тыс. за три месяца при оплате проезда и полного пансиона. И едут — из Брянской и Тульской глубинки.
В результате рынок труда на Камчатке сильно перекошен, а разброс зарплат удивляет. Средняя номинальная начисленная заработная плата работников организаций выросла за последние пять лет с 50 до 80 тыс. рублей. Сильно. А среднедушевые денежные доходы населения — с 37 до 52 тыс. в месяц. Уже меньше. Чиновники на рядовых должностях могут получать 40–60 тыс. рублей в месяц. Но главные госслужащие на острове — это военные. Они же основной платежеспособный клиент. Молодой младший лейтенант, только переехав с Большой земли, сразу получает оклад 70–80 тыс. рублей. Майор МВД зарабатывает 120 тыс., майор ФСБ — 180 тыс. По меркам Петропавловск-Камчатского это хорошие деньги. На военном флоте зарплаты еще выше. А рядом с городом Вилючинском, с другой стороны Авачинской бухты, есть закрытая база ядерных подводных лодок. Говорят, там зарплатные «высоты». Если военный с семьей живет в гарнизоне или поселке возле части, его зарплаты хватает на всех, поэтому в таких городках обычно много детворы, а жены не работают, так как «нет достойных предложений» для их, как правило, высшего образования.
Частный сектор — это автомастерские, рыба и туризм. За непростую работу в море можно заработать порядка 300 тыс. рублей за два месяца. Трудовых мигрантов, впрочем, действительно много, в основном, к слову, русских. Ими забиты самолеты из Москвы и Владивостока. Издалека едут и работники на золотозаготовку, их, правда, намного меньше, сектор не сильно развит. Основная проблема в рыбном бизнесе — чтобы не обманул наниматель. «Рыбники остались в 1990-х, всюду липовые документы, серая зарплата. Надо заходить через своих» — об этом знает любой на Камчатке. Типичная история, как житель Ашхабада неделями бредет без денег и документов вдоль берега Охотского моря с северных рыбозаготовок — и ничего не докажешь.
Автомастерскими и сервисами Петропавловск-Камчатский взят в плотное кольцо. Даже не верится, что здесь столько машин. Как они конкурируют? С одной стороны, сервис — это производственная необходимость. Техобслуживание заграничного джипа с учетом завозных запчастей и активного использования в условиях неразвитой дорожной сети может стоить до 300 тыс. в год. Плюс машина жены, тещи, друзей — возможно, затраты отбиваются. С другой стороны, активные владельцы сервисов подрабатывают в туризме, который развивается последние годы. Развозят многочисленные группы, держат технику, сотрудничают с туркомпаниями по договорам самозанятых. Получается бизнес-консолидация активов.
Зарплаты (но не цены) вдалеке от Города скромнее, иногда сильно скромнее. Продавщица за прилавком на ограниченный ставке может получать всего 15 тыс. в месяц, 40 тыс. — расфасовщик на мильковском предприятии «Юнит», которое выпускает соки, джемы, мармелад. Бруснику и голубику покупают у своих — 300–350 рублей килограмм. Вишню везут из Македонии — по 200 рублей. Глобализация.
Сельское хозяйство в очень плохом состоянии. Степан Марков, владелец одноименного ИП, ядовито скептичен. Хозяйство с 250 коровами досталось ему в наследство. Отец умер два года назад, мать, инвалид, переехала на материк — там можно жить и не страдать. Степан старается хозяйство модернизировать на своем частнокустарном уровне. Возможно, зря: бизнес «в ноль». При том что край дает дотации практически на все — на землю, электричество, ремонт коровника, сельхозтехнику, цех переработки. Проблема в стоимости расходников и техники, а также в сбыте. Например, сборный цех для молочной переработки пришлось вести аж с Алтая. Только перевозка стоила 300 тыс. рублей за контейнер, а всего их шесть. Переработка — от безысходности. Раньше сдавали чистое молоко практически за бесценок, потом приемщик просто отказался платить. Пришлось начать самостоятельно готовить молоко, творог, сметану, йогурты. На местности развозят по домам. Есть точка сбыта. Но не самая дорогая продукция наталкивается на нижний платежеспособный спрос. Летом улетают в отпуска те, у кого есть на это деньги. И продажи тут же падают на 70%. Такая математика. В армейские подряды не пробиться. С социальными закупками в детские сады или школы связываться боятся — слишком жесткий и часто несправедливый контроль. А закупщики в Городе (приезжие предприниматели-монополисты) сильно занижают цены. Так же с мясом и овощами. Им иногда проще и дешевле гнать из Китая и Приморья. Альтернативных хранилищ нет. Объединяться и строить коллективные мощности камчатские крестьяне не готовы: нет денег, опыта, доверия. Государство в стороне. Вот вам и помидоры по 800 рублей, и затихающая жизнь на селе, и скепсис Степана Маркова.
Туризм на старте
Камчатка стала ближе. Люди сюда едут за экстримом: вулканы, гейзеры, медведи, серфинг в океане, альпинизм и так далее. А в бытовом плане это уже не экстрим, но вполне себе русская экзотика, не истоптанная массовым туризмом. Здесь все только начинается, в основном за счет «дикарей», как это было на Алтае, на Урале, еще раньше — в Краснодарском крае и отдельных локациях Центральной России. Основной поток сформировался за последние три года, пока не накрыл коронавирус. Число туристов в 2019 году выросло на 12%, до 240 тыс. человек. 70–80% — туристы из Москвы и Санкт-Петербурга. Иностранцев — 36,3 тыс., 20 тыс. из них посетили Камчатку на круизных судах и лайнерах. «Дикарей» считать сложно.
Проблема курицы и яйца во всей красе: нет потока, поэтому нет инвестиций в инфраструктуру. А поскольку нет обустроенности, то и турист не едет. Дополнительная опция Камчатки — дороговизна. И проезд уже не самая большая строка затрат. Билеты из Москвы в оба конца стоят 30–40 тыс. рублей. Размещение, простенькое жилье (часто снимают квартиры), — три-четыре тысячи рублей, хорошая база отдыха — семь тысяч рублей в день. Экскурсии — 100 тыс. полный пакет. Одна вертолетная программа на день — 50 тыс. А как без нее — вы же хотите увидеть Долину гейзеров и вулканы с неба? Сувениры, рыба, икра — 10–20 тыс. Итого на человека на десять дней выйдет 150–200 тыс. На двоих — 300. Мечта даже для среднего класса. На чем тут расти?
Пока это не очень понятная экономика. МСБ в сфере туризма развивается плохо (он тут вообще плохо развивается). В основном растут крупные инвестиции от местных рыбопромышленников и москвичей вроде «Реновы» и «Газпрома». Более 3,2 млрд рублей инвестировали в туристическую отрасль Камчатки в 2019 году. Чаще обращают внимание на район Паратунка с геотермальными источниками. Там осталась туристическая инфраструктура еще с советских времен, разбросаны десятки когда-то ведомственных баз отдыха. Но все они требуют капитального ремонта.
Собираются на Камчатке осуществить гигантский проект «Три вулкана», инфраструктурно сложнейшая штука. Огромный комплекс, экологическая деревня с гостиничными номерами, двумя канатными дорогами и 17 километрами горнолыжных трасс, которые будут доступны круглый год. Планируются инвестиции в размере 15 млрд рублей до 2028 года. Но вы помните, что небольшой офисный комплекс стоил почти семь миллиардов? Так что у многих есть скепсис в отношении этого проекта.
В остальном местное агентство по туризму действует по уму. Развивается социальный туризм. Есть попытки растащить громкие мероприятия на низкий сезон, чтобы полностью загрузить инфраструктуру, ведь лето на Камчатке длится всего четыре месяца. Есть диверсификация туристического бренда: «Камчатка космическая» — отсюда отслеживали первый спутник и Гагарина, «Камчатка историческая» — это про аборигенов и колонизацию, «Камчатка экологическая» — эко- и гастротуризм. Край дотирует муниципалитеты для реставрации местных памятников. Правда, на полуострове мало исторических объектов даже с вековой историей — ни храмов, ни крепостей. Но одних горячих вулканов, к которым можно подойти вблизи, десяток.
Дальнейший поток — развитие авиации. Аэропорт международный построят. Сейчас летают из Таиланда, американцы через Аляску, японцы — им субсидируют.
Есть наивность в отношении того, что туризм прокормит. Это пока он серый. А потом придут проверяющие, взлетят цены. А Камчатка все так же далека и дорога. Но тут вопрос в государственном подходе и инвестициях.
Фото: Александр Петров/ТАСС; Юрий Смитюк/ТАСС; ИТАР-ТАСС/ Анатолий Струнин; Петр Скоробогатый
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl