Джазист, писатель, актер и патафизик: 24 личности Бориса Виана
101 год назад родился Борис Виан — эксцентричный французский писатель, певец и актер. За короткие 39 лет жизни он написал десять романов и несчетное число песен, успел попробовать себя в каждой сфере искусства и даже обрести дурную славу под другим именем. При жизни он не смог завоевать должное признание, а в литературный канон вошел уже после смерти. Esquire рассказывает о жизни, творчестве и мистификациях поэта.
В фильме «Генсбур. Любовь хулигана» Борис Виан — кокетливый пьянчуга, жовиальный джазист, впутывающий молодого Сержа Генсбура в затейливые авантюры. Он с заплетающимся языком поет известнейшую Je bois, пьет из горла, ложится посередине дороги удовольствия ради и дерзит полицейским, и это — единственное художественное изображение Бориса Виана в кинематографе, дошедшем до российского проката. Инженер и трубач, поэт и певец, серьезный и сумасбродный, европеец и афроамериканец — каким на самом деле был Борис Виан?
Борис Виан родился 10 марта 1920 года в небольшом городе Виль-д’Аврэ. Уже в его имени кроется первая из множества мистификаций — мать Виана, Ивонна Равене, назвала сына в честь любимой оперы, «Борис Годунов». Несмотря на то что Вианы и Равене уже как минимум сотню лет жили во Франции, в будущем поэт сам будет шутить о своей псевдославянской душе в песне L'Âme Slave, а слухи о русских корнях даже поспособствуют изданию «Пены дней» в переводе Лилианны Лунгиной в 1983 году. Кстати, во время книгоиздательского бума 1990-х романы Виана зачастую и вовсе выходили без имени переводчика — мол, автор-то русский. Музыка была не единственным постоянным атрибутом воспитания Бориса, его братьев и сестры: поэтические упражнения, домашнее обучение, игры в «изысканный труп» и камерные театральные представления — все это формировало круг дальнейших интересов писателя с детства. Семья не знала нужды, Поль Виан, отец Бориса, еще на свадьбе заявил, что при таком приданом с гордостью пополнит ряды безработных: отец его избранницы владел несколькими нефтяными скважинами. Для Вианов не существовало и войны, ее начало семья встретила в арендованной вилле на берегу Бискайского залива, где Борис познакомился со своей первой женой Мишель Леглиз. С Мишель, ставшей прототипом героини Хлои в «Пене дней», он проведет вместе 12 лет.
Изоляция от реальности сопровождала Виана на протяжении всей жизни — его тексты вырваны из исторического контекста, материальный мир в них кажется лишь условностью, а смыслом наделяются исключительно метафизические парадигмы. Инфантильное восприятие мира и культ вечной молодости сопутствовали Виану и в жизни, и в творчестве, такой получилась и его авторская интонация: ироничная и серьезная одновременно. «Забавно, когда я пишу в шутку, это кажется искренним, а когда же, наоборот, пишу по-настоящему, все считают, будто я шучу», — говорил Виан своей второй жене Урсуле в 1951 году.
С 16 лет Виан страдал от сердечной недостаточности после перенесенного брюшного тифа — впрочем, это не сформировало в нем осторожности к собственному здоровью, а вылилось в продуктивный фатализм. Как следствие, он желал успеть все и сразу: за 20 лет Борис Виан под 24 псевдонимами написал десятки романов, пьес, рассказов, сборников стихов, оперных либретто, киносценариев, статьи для полсотни журналов и почти пятьсот песен. К концу войны Виан успел получить два образования, некоторое время поработать инженером, жениться, завести ребенка, похоронить отца и опубликовать первый полноценный роман. Но движущей силой начинающего писателя в тот период была музыка.
Еще в детстве Виан с братьями сколотили семейный джазовый оркестр, в котором Борису досталась роль трубача, несмотря на медицинские противопоказания. В послевоенные годы Виан-джазист обрел такую популярность в музыкальных клубах квартала Сен-Жермен-де-Пре, что получил гордое прозвище «Принц Сен-Жермен-де-Пре». В то же время эта слава была скандальной: оркестр Клода Абади и Виана отказывался играть песни на заказ, а однажды, не получив оплату за выступление, украл из клуба несколько клавишей рояля. «Виан с одинаковым пылом ненавидел «паршивцев» и любил то, что любил: он играл на трубе, хотя сердце не позволяло ему этого делать. «Если вы не перестанете, то через десять лет умрете», — сказал ему врач», — писала в мемуарах Симона де Бовуар примерно за те же десять лет до смерти писателя.